Ненавижу изящную словесность. Люблю сырое слово.
Сидел паук Навальный
Он сети разбросал
И в эти его сети
Старик-Рыжков попал.
С Немцовым-интриганом
Михал Михалыч друг
Но главным уркаганом
Навальный станет вдруг!
Хорошо бы закрылся вскоре последний МакДоналдс. И разорвать дипотношения с Соединёнными Штатами!
Вдова Солженицына осудила не пришедших к Путину писателей. Недостаёт тёщи Солженицына, было бы круче. Тёща Солженицына осудила! Круто было бы.
Надеюсь, дожить до времени, когда Ельцина вытащат из могилы, сожгут и выстрелят из пушки в сторону Екатеринбурга за преступление 3 и 4 окт. 1993.
Слушая Дмитрия Быкова на «Эхе», думаю: «Дима Быков из, подававшего в юности надежды, белого лебедя стал гадким утёнком».
Маяковский был довольно противный тип, позёр, буржуа и подкаблучник Лили Брик.
Всякие анонимы под никами мной возмущаются. Я-то построил свою личность и навязал её миру. А что построили вы, чуваки? А ничего, чуваки. Цыц.
Читайте замечательный текст Прилепина в «Известиях» о деле Олега Миронова и заслугах нацболов. Сегодня. Всё о правде и несправедливости. 6 апреля 2015 года
С первого взгляда многожёнство, вроде бы, неплохо: секса много, детей; но подумаешь дальше: столько бабья в доме, и все требуют жрать, наряды.
Христос устарел. Тебе дали по щеке, дай по двум,— вот вам новая заповедь поведения.
Чаадаевых развелось, как собак нерезаных в России.
Не туда думаете, господа! Важно думать туда.
Новояз: «В каворкингах поселяются стартаперы». По фене ботаем.
Сравнение мощей Ленина с мощами христианских святых — хороший ход для общественного успокоения России. И уместный после Матильд, досок Маннергейму и Колчаку.
Хоч гiрше, та iнше.
«В Литве пьяный эстонец избил украинца в споре о России». Какой прекрасный эстонец!
ЗАВЕЩАНИЕ, вдруг не доживу. Возьмите в Россию все русскоговорящие области Украины, начиная с Харькова. Сразу после смерти Назарбаева разделите с Китаем Казахстан. Только не давайте Китаю выход к Каспию. Что-то вроде пакта Молотова-Риббентропа о разделе Казахстана. Дайте китайцам— восток.
Ленин, оказывается, выступал за закрытие Большого театра, называя его «куском помещичьей культуры». Молодец Ленин!, умненький был.
Я не эпатажный и не скандальный. Это вы смирные кролики.
Спрашивают: Чего ты добился?
Спрашивают, отвечаем: 73 книги, несколько тысяч статей, создание партии нацболов, множество политических проектов, я повлиял на судьбу России как никто другой.
1-го сентября школа свежо пахла крашеными партами. 2-го мы уже ненавидели школу и вонючих учителей, большинство из них редко мылись и плохо чистили зубы, и когда оно наклонялось над тобой. ты старался не дышать
Быть президентом ужасно утомительно. Ни свет ни заря летишь чёрт знает к кому и произносишь банальности, вешаешь медали, приказываешь заделать дыры в асфальте, послать девочке платье, должен стоять с бокалом чёрт знает с кем. Перелёты, тупые разговоры, рожи, которых поганее нет…
Бэнкси! Малевич! Если хотите знать, самым великим объектом современного искусства является не «Чёрный квадрат», но забальзамированное тело Ленина в мавзолее!
Еще один непридуманный эпизод из реальной жизни моих хороших знакомых ССЫЛКА. (Первые можно посмотреть раньше). Вспоминает старший — Александр:
«Консерватория»: седьмой день сотворения мира (Из записок подводника)
В Военной Академии Советской Армии я сдавал экзамены в последнем майском потоке кандидатов на поступление. Кое-кто из обладавших опытом подсказывал, что не стоит выкладываться и сдавать экзамены в полную силу. Мол, чем лучше сдашь, тем сложнее иностранный язык получишь для изучения.
Я не прислушался к советчикам, а зря, как потом выяснилось, они оказались правы. Но как здесь найти ту золотую середину?
Сдашь плохо — вообще не поступишь. А на дворе голодный 90-й год. Престиж Вооруженных сил — ниже плинтуса.
Сдашь просто хорошо — поступишь, будешь изучать несложный европейский язык с хорошими перспективами и служить в атташате.
Сдашь очень хорошо — поступишь, будешь изучать сложный восточный язык с непонятными перспективами и служить сапожником в Ж. мира.
Забегая по жизни вперед, оказалось, я сдал очень хорошо. Но отличие в том, что перспективы оказались понятны и служба сложилась удачно.
Экзамены, тесты и испытания проходили с раннего утра до самого вечера в течение пяти дней. Истязания прерывались на замер давления клокочущей в висках крови, снятие электрокардиограммы, на прием пищи и отправление естественных надобностей. На шестой абитуриентам зачитали списки офицеров, рекомендованных для поступления в Академию. Моя фамилия фигурировала!
Самым интересным стал день седьмой. Как известно, Господь Бог на шестой день Сотворения Мира создал человека и наделил его всеми жизненными функциями, в том числе, языком и речью. На седьмой день все должны были отдыхать. Но мы, кандидаты на обучение, всю седмицу покоя не ведали. Каждый ждал важнейшего решения, от которого зависела дальнейшая жизнь и служба, кому какой иностранный язык выпадет на всю оставшуюся.
Методика отбора кандидатов, говорят, была сложной, многоступенчатой, отработанной десятилетиями и отточенной до мелочей. В ней учитывались результаты всех экзаменов и тестов, внешность, наследственность, родной язык кандидата и т.п. Но основную роль при всем выше перечисленном играла интуиция председателя комиссии, принимавшего решение.
Примерно три десятка кандидатов выстроились в парадном коридоре Академии в произвольном порядке. Офицерская шеренга выглядела пестро и походила на толпу при Вавилонском столпотворении. Черные тужурки моряков и морских пехотинцев соседствовали с синими кителями летчиков и десантников, черный и синий цвета со всех сторон были окружены зеленым нарядом представителей всех прочих войск. Не хватало только красных ментиков гусар!
Недолго размышляя, я встал замыкающим рядом с сухопутным старшим лейтенантом – выпускником Военного института иностранных языков (ВИИЯ).
К противоположной оконечности строя приблизилась процессия в составе генерала маленького роста, привлекавшего внимание к своей внешности за счет седого ежика на голове, седой бороды и усов. У него было до боли знакомое лицо! И тут я при всем моем глубоком коммунистическом атеизме поразился от пронзившего меня озарения: да это же сам Господь в генеральском обличии с сияющим нимбом спустился с небес сеять разумное, доброе, вечное…
При нем шествовали два полковника, похожие на апостолов Петра и Павла, и лейтенант херувимской внешности с папкой в руке. Офицеры-кандидаты в строю кратко представлялись, херувим отыскивал их данные в списках и показывал апостолам-полковникам, те зачитывали решение, а генерал с нимбом одобрительно кивал головой.
Торжественная процессия продвигалась к нашему флангу в гробовой тишине. Изредка поскрипывали кожаные ботинки членов комиссии, шелестели листы списков, да одобрительно покряхтывал пожилой генерал. По мере их продвижения в коридоре словно божественная музыка звучали слова: английский, испанский, французский, немецкий, – это счастливчики получали подарки судьбы. Обладатели звездных билетов скупо улыбались.
Вдруг старшему лейтенанту-летчику в середине шеренги определили сложный вьетнамский язык. Суровое лицо авиатора не дрогнуло, лишь незаметным движением парень провел пальцем у глаз, будто смахнул соринку.
Потом Господь наделил нераскаявшихся грешников китайским, арабским, корейским и японским языками. На этом, вроде, все неприятности должны закончиться. Вот и конец шеренги, где стоял я – блестящий капитан-лейтенант со знаком «Командир подводной лодки» на груди.
Хотя, нет… Я – испанский мачо, тореадор на залитой светом софитов огромной арене в смертельном танце-схватке с разъяренным быком. Обусловленными движениями гибкого тела, как учил Буба Касторский из «Неуловимых мстителей», передаю важную информацию юному связнику – обольстительной Кончите в первом ряду…
Я и связник Кончита. Фото из Интернета.Нет, не так! Меня внедрили в итальянскую Коза-Ностра. Сижу в полутемном стрип-баре в Палермо. Курю дорогую сигару, неспешными глотками пью ароматный коньяк. Ко мне приближается страстная танцовщица, она же – курьер. Одним движением я вкладываю денежную купюру с микропленкой за её прозрачный бюстгальтер…
Курьер в стрип-баре Палермо. Фото из Интернета.Я очнулся от грез, почувствовав тепло и яркое сияние возле себя. Херувим ткнул пальцем в список. Апостол изрек: «Фарси!». Господь оживился: «Барадар-э-барабар дар Энзели мишави. Нушэ джан». В растерянности я попытался улыбнуться, быстро посмотрел по сторонам, взял себя в руки и отчеканил: «Есть!». Процессия растаяла в глубине парадного коридора. Сотворение мира завершилось.
Сосед-старлей из ВИИЯ, подтолкнув меня локтем, озадаченно изрек: – Моряк с персидским языком – явление редкое. Будут готовить тебя братом парикмахера для заброски в город Энзели. Между прочим, фарси – любимый язык генерала.
Сказать, что на меня вылили цистерну ледяной воды, значит, ничего не сказать. Я остолбенел, в душе произнес 32-ю букву древнерусского алфавита «Ъ-ять» и очнулся лишь от нового толчка соседа, который уже успокаивал меня: – Слушай, каплей, бывает и хуже. У меня вообще язык суахили. Слышал про такой? Ну, ладно, не заморачивайся! Народ уже гудит. Разъезжаться начинают. Пошли отмечать!
До начала обучения, которое, как у всех, организовано с 1 сентября, меня мучил лишь один короткий вопрос, на который не было ответа: «За что, Господи?». Вопрос я адресовал всего одному человеку – генералу в образе Всевышнего.
За что, Господи? Фото из Интернета.Были ли в вашей жизни моменты, которые делили её на «до» и «после»? «До» было черного, а «после» белого цвета? Или наоборот?